Ресторан зажил своей обычной ночной жизнью и жил бы ею до закрытия, если бы не произошло нечто, уже совершенно из ряду вон выходящее и поразившее ресторанных гостей гораздо больше, чем известие о гибели Берлиоза. Откуда ни возьмись, у чугунной решетки вспыхнул огонечек и стал приближаться к террасе. Сидящие за столиками стали приподниматься и всматриваться и увидели, что вместе с огонечком шествует к ресторану белое привидение. Когда оно приблизилось к самому трельяжу, все как будто закостенели за столиками с кусками стерлядки на вилках и вытаращив глаза. Швейцар, вышедший в этот момент из дверей ресторанной вешалки на двор, чтобы покурить, затоптал папиросу и двинулся было к привидению с явной целью преградить ему доступ в ресторан, но почему- то не сделал этого и остановился, глуповато улыбаясь. И привидение, пройдя в отверстие трельяжа, беспрепятственно вступило на веранду. Тут все увидели, что это – никакое не привидение, а Иван Николаевич Бездомный, известнейший поэт. Он был бос, в разодранной беловатой толстовке, к коей на груди английской булавкой была пришпилена бумажная иконка со стершимся изображением неизвестного святого, в руке Иван Николаевич нес зажженную венчальную свечу. Правая щека Ивана Николаевича была свежеизодрана. Трудно даже измерить глубину молчания, воцарившегося на веранде, видно было, как у одного из официантов пиво течет из покосившейся набок кружки на пол. Здесь из внутреннего зала повалил на террасу народ, вокруг Иванова огня сдвинулась толпа. Иван впал в беспокойство, растолкал окружающих, начал размахивать свечой, заливая себя воском, и заглядывать под столы. Тут догадались броситься на Ивана. Свеча погасла, очки, соскочившие с чьего- то носа, были мгновенно растоптаны. Иван испустил страшный боевой вопль, услышанный к общему соблазну даже на бульваре, и начал защищаться. Зазвенела падающая со столов посуда, закричали женщины.