Всем показалось, что на балконе потемнело, когда кентурион первой кентурии Марк, прозванный Крысобоем, предстал перед прокуратором. Крысобой был на голову выше самого высокого из солдат легиона и настолько широк в плечах, что совершенно заслонил еще невысокое солнце. Марк Крысобой махнул рукою арестованному, показывая, что тот должен следовать за ним, и все, кроме неподвижного прокуратора, проводили его взглядом. Крысобоя вообще все провожали взглядами, где бы он ни появлялся, из- за его роста, а те, кто видел его впервые, из- за того еще, что лицо кентуриона было изуродовано: нос его некогда был разбит ударом германской палицы. Простучали тяжелые сапоги Марка по мозаике, связанный пошел за ним бесшумно, полное молчание настало в колоннаде, и слышно было, как ворковали голуби на площадке сада у балкона, да еще вода пела приятную замысловатую песню в фонтане. Прокуратору захотелось подняться, подставить висок под струю и так замереть, но он знал, что и это ему не поможет. Выведя арестованного из- под колонн в сад, Крысобой вынул из рук легионера, стоявшего у подножия бронзовой статуи, бич и, несильно размахнувшись, ударил арестованного по плечам. Движение кентуриона было небрежно и легко, но связанный мгновенно рухнул наземь, как будто ему подрубили ноги, захлебнулся воздухом, краска сбежала с его лица, и глаза обессмыслились. Марк одною левой рукой, легко, как пустой мешок, вздернул на воздух упавшего, поставил его на ноги и заговорил гнусаво, плохо выговаривая арамейские слова:« Римского прокуратора называть – игемон. Других слов не говорить. Смирно стоять. Ты понял меня, или ударить тебя?» Арестованный пошатнулся, но совладал с собою, краска вернулась, он перевел дыхание и ответил хрипло:« Я понял тебя. Не бей меня». Через минуту он вновь стоял перед прокуратором.